ПРОЩАЛЬНАЯ ПОВЕСТЬ или ДВЕ ПРАВДЫ НИКОЛАЯ ГОГОЛЯ Часть 5

КОМПОЗИЦИЯ ПО ПРОИЗВЕДЕНИЯМ И ПИСЬМАМ Н.В.ГОГОЛЯ

Мне хотелось в сочинении моем выставить преимущественно те высшие свойства русской природы, которые еще не всеми ценятся справедливо, и преимущественно те низкие, которые еще недостаточно всеми осмеяны и поражены. Чтобы по прочтении моего сочинения предстал как бы невольно весь русский человек, со всем разнообразьем богатств и даров, доставшихся на его долю преимущественно перед другими народами. Я думал, что лирическая сила, которой у меня был запас, поможет мне изобразить так эти достоинства, что к ним возгорится любовью русский человек, а сила смеха, которого у меня также был запас, поможет мне так ярко изобразить недостатки, что их возненавидит читатель, если бы даже нашел их в себе самом. С тех пор как мне начали говорить, что я смеюсь не только над недостатком, но даже целиком и над самим человеком, в котором заключен недостаток и не только над человеком, но и над местом, над его должностью, которую он занимает (чего я никогда даже не имел и в мыслях), я увидал, что нужно со смехом быть очень осторожным, - тем более что он заразителен, и стоит только тому, кто поостроумней, посмеяться над одной стороной дела, как уже вослед за ним тот, кто потупее и поглупее, будет смеяться над всеми сторонами дела. Я увидел тоже математически ясно, что говорить и писать о высших чувствах и движениях человека нельзя по воображению: нужно заключить в себе самом хотя бы небольшую крупицу этого, - словом нужно сделаться лучшим.
Болезни и тяжкие душевные состояния, оторвавши меня разом от всего и даже от самой мысли об искусстве, обратили к тому, к чему прежде, чем сделаться писателем, уже имел я охоту: к наблюдению внутреннему над человеком и над душой человеческой. Предмет у меня был всегда один и тот же: предмет у меня был - жизнь, а не что другое. Жизнь я преследовал в ее действительности, а не в мечтах воображения, и пришел к тому, кто есть источник жизни. От малых лет была во мне страсть замечать за человеком, ловить душу его в мельчайших чертах и движениях его, которые пропускаются без вниманья людьми, - и я пришел к Тому, который один полный ведатель души и от кого одного я мог только узнать полнее душу. Как только кончилось во мне это состояние и жажда знать человека вообще удовлетворилась, во мне родилось желанье сильное знать Россию. Я заметил, что почти у всякого образовывалась в голове своя собственная Россия, и оттого бесконечные споры.
Все более или менее согласились называть нынешнее время переходным. Все, более чем когда-либо прежде, ныне чувствуют, что мир в дороге, а не у пристани, не на ночлеге, не на временной станции или отдыхе. Всё чего-то ищет, ищет уже не вне, а внутри себя. Мысль о строении как себя, так и других делается общею. Никто не хочет читать другой книги, кроме той, где может содержаться хотя намек на эти вопросы. Надобны ли в это время сочинения такого писателя, который способен только творить и увлекать? Слово - как воробей, говорит наша пословица: выпустивши его, не схватишь потом. Мое дело говорить живыми образами, а не рассуждениями. Я должен выставить жизнь лицом, а не трактовать о жизни. Истина очевидная. Но вопрос: как изображать людей, если не узнал прежде, что такое душа человеческая? Писатель, если только он одарен творческою силою создавать собственные образы, воспитайся прежде как человек и гражданин земли своей, а потом уже принимайся за перо! Искусство есть водворение в душу стройности и порядка, а не смущенья и расстройства. Искусство есть примирение с жизнью. Как честный человек, я должен положить перо. Мысли как бы сами вновь возвратились к тому, о чем я помышлял в самом детстве. Мне захотелось служить на какой бы то ни было, хотя на самой мелкой и незаметной должности, но служить земле своей, так служить, как я хотел некогда, и даже гораздо лучше, нежели я некогда хотел. Мысль о службе меня никогда не оставляла. Монастырь наш - Россия. Я снова вспомнил, как у одного моего знакомого, бывшего губернатором в двух совершенно противуположных губерниях, чиновники рвались изо всех сил, и один записался до того, что нажил чахотку и умер, как ни старались оттащить его от дела. Я убежден, что теперь всякому тому, кто пламенеет желанием добра, кто русский и кому дорога честь земли русской, должно также брать многие места и должности в государстве, с такою же ревностью, как становился некогда из нас всяк в ряды противу неприятелей и спасать родную землю, потому что неправда велика и много опозорила... С другой стороны, я убежден, что место и должность нужны для самого себя, для...
Назначение человека - служить и вся жизнь наша есть служба. Если взглянешь на место и должность как на средство к достижению не цели земной, но цели небесной, во спасенье своей души - увидишь, что закон, данный Христом, дан как бы для тебя самого, как бы устремлен лично к тебе самому, затем, чтобы ясно показать тебе, как быть на своем месте во взятой тобою должности. Христианину сказано ясно, как быть с высшими, так что, если хотя немного он из этого исполнит, все высшие его полюбят. Христианину сказано ясно, как ему быть с теми, которые его пониже, так что, если хотя отчасти он это исполнит, все низшие ему предадутся всею душою своей. Всю эту всемирность человеколюбивого закона Христова, все это отношенье человека к человечеству может из нас перенести всяк на свое земное поприще.

В окно комнаты влезает Башмачкин.

БАШМАЧКИН. (Грозно) А! так вот ты наконец! наконец я тебя того, поймал за воротник! твоей-то шинели мне и нужно! не похлопотал об моей, да еще и распек, - отдавай теперь свою! (Щурится подслеповатыми глазами. Видит, что обознался)
(Испуганно) ...Виноват, ваше превосходительство!.. Я, ваше превосходительство, осмелился утрудить потому, что секретари того... ненадежный народ... Ведь шинель-то моя...
...Это, право, совершенно того... Шинель-то, сукно... вот видишь, везде в других местах, совсем крепкое, оно немножко запылилось, и кажется, как будто старое, а оно новое, да вот только в одном месте немного того... на спине, да еще вот на плече одном немного попротерлось, да вот на этом плече немножко - видишь, вот и все. И работы немного... Отчего же нельзя? Ведь только всего что на плечах поистерлось, ведь у тебя есть же какие-нибудь кусочки... Пусть ползет. а ты тотчас заплаточку. Ну, да уж прикрепи. Как же этак, право, того!..
Полтораста рублей за шинель!.. Пожалуйста, как-нибудь поправь, чтобы хоть сколько-нибудь еще прослужила.
Этаково-то дело этакое. Я, право, и не думал, чтобы оно так вышло... Так вот как! наконец вот что вышло, а я, право, совсем и предполагать не мог, чтобы оно было этак... Так этак-то! вот какое уж, точно, никак неожиданное, того... этого бы никак... этакое-то обстоятельство!
Пожалуйста... Я лучше приду в воскресный день утром: жена денег не даст, а в это время я гривенничек и того, в руку, и шинель тогда и того...
(Внимательно смотрит на Гоголя) Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?.. Я брат твой.

Башмачкин исчезает. Гоголь смотрит на огонь в камине. Собирает свои рукописи и бросает в огонь.

ГОГОЛЬ. Нужно прежде умереть для того, чтобы воскреснуть. Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи.
Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли...
...Вот тебе вся моя история. Конец делу еще не скоро, то есть разумею конец "Мертвых душ". Все почти главы соображены и даже набросаны, но именно не больше, чем набросаны. Если не будет помешательств и бог подарит больше свежих расположений, то, может быть, привезу второй том летом сам, а может быть, в начале весны. Дело мое идет крайне тупо. Время так быстро летит, что ничего почти не успеваешь. Вся надежда моя на бога, который один может ускорить мое медленно движущееся вдохновение.
Ваш весь Николай Гоголь.
Обнимаю вместе с вами весь дом ваш.

Занавес