Пьеса "ЧУЖИЕ СМЕШНЫЕ ПЕЧАЛИ" Часть 4

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

КАРТИНА ПЕРВАЯ.

Тот же двор. Антонина Крупнова в праздничном платье, поверх которого надет фартук. Петрунина и Хлопушина накрывают на столы, вынесенные во двор по случаю отъезда Антонины.
Тут же Петрунин с гармонью и Хлопушин.

ПЕТРУНИН. (С чувством растягивает гармонь) И-э-э-х! Полным-полна моя коробушка!.. И-э-э-х! Как ни биться, а к вечеру напиться. (Поет)
Ой, маманя, куда денусь: у меня миленок мент.
Каждый раз, когда разденусь, проверяет документ!
АНТОНИНА. (Подхватывает)
На дворе стоит туман. Сушится пеленка.
Вся любовь твоя обман. Окромя ребенка.
Меня мама родила, родила да плюнула.
Посмотрела, повертела - и обратно сунула.
ПЕТРУНИН. (Поет)
Вы разрежьте мою грудь, выньте все печеночки.
Истомился я по вас, молоденьки девчоночки!
ПЕТРУНИНА. (Поет)
Две старухи на печи ждут омоложения.
Одной восемьдесят лет. Другая без движения.
ПЕТРУНИН. (Поет)
Супостаточка моя, на тебе селедки!
Ты с подружкой рядом ляг, а я посередке.
Гуляй, душа кабацкая! Гуляй до первой смерти, до последнего рубля!
ХЛОПУШИНА. (Петруниной) Простите меня, Валентина. Я уже на старости просто выживаю из ума.
ПЕТРУНИНА. Да чего уж там! Не со зла же я. Устала, господи. (Гладит себе живот) Все мысли только о нем. Я прям тоже как рехнулась, честное слово. А вы все смеетесь. У меня же никого никогда не было.
Я на курсы - эти, ну, для рожениц - пришла, а девчонки молодые гогочут: - Бабушка, Пенсионный фонд в соседнем здании!.. (Ревет) А я не знаю, как на родильный стол залазить!
АНТОНИНА. Кулема! Затащат! Не боись! Это ж надо такой дурой всю жизнь прожить?!
ПЕТРУНИНА. Ты, Тонька, тоже хороша. Понимать же должна. Насмехаешься, насмехаешься.
АНТОНИНА. Смеемся - значит, живем весело, от души.
Слышь, Петрунин! Ты если еще раз Валентину пальцем тронешь - я тебе твою гармонику на голову натяну и два раза прокручу, понял?! Она ж твое дитя носит, алкоголик.
ПЕТРУНИН. Это не мое.
АНТОНИНА. Заткнись. идиот. Да кто на нее сейчас позарится? Ты погляди на свою кралю-то - тут чужого мужика неделю поить надо!
ХЛОПУШИН. И кормить. Между прочим, граждане проголодались.
АНТОНИНА. А все, собственно, готово. (Снимает фартук)
Ну, как платьице? (Любовно оглаживает платье)
ПЕТРУНИН. В-во! Еще бы чуть получше - и уже вообще никуда не годилось.
АНТОНИНА. (Мрачно) Идите за стол.
Тебе, Валька, шампанского, а то спьянишься - не так рожать полезешь... Вам, Капитолина Сергеевна?..
ХЛОПУШИНА. Нет-нет, я только воды.
АНТОНИНА. Значит, тоже шампанского. Мой праздник никому портить не позволю. (Мужикам) Ну, вы сами, вы себя не обидите.
ПЕТРУНИН. Итак, Тоня, по какому случаю гуляем?
АНТОНИНА. ...Уезжаю от вас, Петрунин!!!.. Все!!!... Прощаюсь.
Вот халупу продала. Помогли добрые люди.
ПЕТРУНИНА. Батюшки, продала? Уезжаешь? Куда, Тоня? Туда? Батюшки! Да как же это?! Ой, сумасшедшая! И как продала - с вещами? Вещи-то куда?
АНТОНИНА. Да какие вещи? Рухлядь!
ПЕТРУНИНА. А машинка стиральная? А шифоньерчик? Буфетик? Нам бы на кухню такой буфетик! Уж как я мечтала!
АНТОНИНА. Да бери, Валька, все бери! Не с собой же их везти! (Петрунина радостно порывается идти за вещами. Петрунин останавливает жену)
ПЕТРУНИН. Куда!
Вот Тонька! Вот дает! Знай наших! К Жаку своему? Танки идут на Париж? Одним махом, да? Рубанула - и все?..
АНТОНИНА. Рубанула - и все, Петрунин. И поминай, как звали. Последний шанс, Ваня. Такого больше - ни-ни. А если это мой кусок пирога?! Если - вот он, долгожданный???!!!
ХЛОПУШИН. Но как же так? А родина? А мы?
АНТОНИНА. Одинокой бабе за сорок где тепло - там и родина. Я ее с собой потащу что ли, родину-то?.. А вы в гости приезжать будете. Не говори ничего, Сергевна, не говори! Загуляла бабушка - гори все синим пламенем! Где ты, моя юность, сладкие деньки?!
ПЕТРУНИН. Вся наша юность - ревматизм да митинги. Сплошная комсомольская стройка, екарный бабай. А какой для души праздник был! Майские помнишь? А? Помнишь майские? Флаг на шею, до первого магазина - и в лесок. А там девок по кустам нецелованных, как колорадских жуков!
ПЕТРУНИНА. (Мечтательно) На Первое Мая ты мне один раз "Красную Москву" подарил!..
ПЕТРУНИН. Рождаемся для радости и счастья ...а живем так, будто дерьма объелись.
Хочу обратно в коммунизм, терпежу нет!
ХЛОПУШИНА. (Опьянев) Господи! Как хорошо! Какое это все-таки счастье - жить!.. Дышать пьянящим ароматом весны, пусть не твоей, пусть чужой!..
Я вчера разговаривала с Сергеем Викторовичем. Он опять звал меня к себе. А потом вдруг спросил: - Ну, как там у вас?.. Я говорю: - Вишни, Сережа, зацвели. Как в нашей юности, как в первые дни наших встреч!..
...Он плачет, и я плачу. И ни о чем больше не можем говорить.
АНТОНИНА. Да. Счастливая вы, Капитолина Сергеевна.
...А мне, наверное, и вспомнить будет нечего. Обычная бабская доля: спала с одним, замуж вышла за другого, а любил меня третий...
ПЕТРУНИН. Одной рукой задницу и титьку не схватишь. Да.
Ты, Тонька, прям как Анна Каренина. Расписала, хоть на рельсы ложись. Только тебе по твоим габаритам бронепоезд нужен - обычный пассажирский тебя не возьмет.
ПЕТРУНИНА. Никому из нас легкой доли не досталось. У каждого свое болит.
АНТОНИНА. Шелупонь мы, шелупонь!.. Непутевые какие-то!.. Жизнь мелькнула - а я и рассмотреть не успела, что ж она такое!.. Полный шифоньер праздничных платьев, а надеть некуда. Все мои праздники здесь давно прошли. Может, хоть там?..
ХЛОПУШИН. У вас даже от разговоров плесенью пахнет. Вечная память доживающим свой век дорогим гражданам страны, которой уже нет. Аминь. (выпивает)
ПЕТРУНИН. Лимончик?
ХЛОПУШИН. Спасибо. Для сегодняшней жизни мы не пригодны. Что мы умеем? Чему нас учили? Пить да плакать. И ничего не делать.
ПЕТРУНИН. Сопливые заговорили.
ХЛОПУШИН. Да, да. Молодое дерево сопливо, да живуче. Старое сухо, да трухляво. Дунь, плюнь - и рассыплетесь. Никому не нужные. Привидения на отшибе. Несколько лет такой жизни - и меня можно будет прописывать в вашем бараке навечно.
ХЛОПУШИНА. Что с тобой, Андрей? Что ты такое говоришь, мой мальчик?
ХЛОПУШИН. Ничего особенного, старушка. Успокойся. Мы просто беседуем с твоим Петруниным. Правда, Петрунин? О том, о сем. О счастье, о несчастье.
АНТОНИНА. Самый счастливый человек у нас в городе - Николка-дурачок. Придет с утра на автостанцию, настреляет мелочи на сигареты да на стопочку - и целый день только мычит да улыбается.
Что такое счастье, Петрунин?
ПЕТРУНИН. Все бабы дуры. Это ж просто, это элементарно. (Загибает пальцы) Первое. Чтоб начальство и всякие там умники (Смотрит на Хлопушина) были подальше. Второе. Чтоб пенсию давали водкой - три ящика в месяц, и день в день. И третье. Чтоб в столовой на рынке хлеб, соль и горчица были бесплатно.
АНТОНИНА. Все?
ПЕТРУНИН. Все.
ПЕТРУНИНА. (С надеждой) И больше ничего?
ПЕТРУНИН. И больше ничего.
...Ну, может еще пиво?..
ХЛОПУШИН. Ты, Петрунин, дзен-буддист какой-то. Тебе в Тибет надо, к монахам. Ты бы там у них самым главным был.
ПЕТРУНИН. Не знаю, не знаю. Мне и тут неплохо. Умный человек нигде не пропадет.
АНТОНИНА. (Вздыхает) Нигде, нигде... (всхлипывает) Хоть за границей... Ой, мамоньки мои...
ПЕТРУНИНА. Тоня! Тонюшка! Как же ты там? Что делать-то надо? А как не полюбишь его?
АНТОНИНА. Ой, не знаю. Не береди ты мою душу. (Вынимает фотографию своего Жака) Все сделаю, чтобы полюбить... Костьми лягу!..
ПЕТРУНИНА. Господи!.. Господи!..
АНТОНИНА. Загрустили?.. Кто ж на празднике грустит?!
Давай, Петрунин, заводи гармонику! Плясать хочу, подавай мне кавалера! (Поет)
На меня опять надета новая кофтенка --
Будет милке моему ночью работенка... И-э-э-х!
Ой, как с этим гармонистом познакомиться хочу --
Красоты моей не хватит, чем угодно доплачу.
ПЕТРУНИН. Слышь-ка, Антонина! Я что-то так и не допек. Ты, говоришь, продала квартеру-то. А какой дурак эту развалину купил?
АНТОНИНА. (Хлопушину) Ну?.. Говорить, что ли? Или молчать?
ХЛОПУШИН. Я. Этот дурак, как ты выражаешься, я.
ХЛОПУШИНА. Андрей!.. Значит, ты остаешься...
Но... я не понимаю... где ты взял денег? Ведь это, наверное, стоит очень дорого?
ХЛОПУШИН. Да, недешево.
ПЕТРУНИН. Ограбил кого-нибудь, а, парень?
ХЛОПУШИНА. Я не понимаю.
ХЛОПУШИН. Можно, я объясню тебе все потом?.. А впрочем... (Наливает бокал шампанского и подает его Хлопушиной) ...Я вовсе не остаюсь. Я тебе говорил, что мне срочно нужны средства. Я должен уехать. Меня ждут дела в Москве.
...Я продал твой дом. И библиотеку. В хорошие руки. Ты будешь жить в комнате Антонины.
ХЛОПУШИНА. (Отпивает шампанского) Продал?.. Я не понимаю...
ПЕТРУНИН. О-о-о, и не поймешь... Недолго музыка играла.
ХЛОПУШИНА. Что?.. Что такое?.. Что вы на меня все так смотрите?
Андрей, я, видимо, выпила лишнего. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Продал? Дом? Это шутка.
ПЕТРУНИНА. Господи, беда-то какая...
ХЛОПУШИНА. Беда?.. Как вы смешно говорите, Валя. Откуда беда? Какая беда?
ХЛОПУШИН. Не слушай их, старушка. Ничего не случилось.
Ты поживешь в комнате Антонины. Я помогу тебе перенести вещи. Потом, когда я устроюсь в Москве, я заберу тебя к себе... мы будем жить вместе, долго-долго. И никто нас не сможет разлучить.
ПЕТРУНИН. Хороший человек. До дна маслян. Почти как я.
...Вещички-то когда переносить?..
ХЛОПУШИН. Когда, Антонина?
АНТОНИНА. (Мрачно) Да хоть сейчас. Я уже собралась. Осталось купить на вокзале билет.

Пауза. Хлопушина обходит всех и оглядывает, как бы не узнавая.

ХЛОПУШИНА. ...А я все думала, где взять столько тапочек для музея?... Жалко паркет. Правда? Ведь жалко паркет?
Как же они называются? Как называются? Я стара, я все забываю... Да, бахилы!!! Бахилы для всех посетителей, для всего города. Нужно срочно написать в Москву! Сто пар бахил. Двести пар бахил. Тысяча пар бахил. Это очень важно!.. (Бессильно опускается на стул)
ХЛОПУШИН. Я надеюсь, со временем ты поймешь: никому, кроме нас с тобой, Сергей Викторович здесь не нужен.
ПЕТРУНИН. И тут интеллигентно сказал.

Появляется Авдеев в костюме, в белой рубашке и в галстуке. В руках - цветы и шампанское.

АВДЕЕВ. Опять гульба? Веселитесь?
ПЕТРУНИН. Обхохатываемся. До слез. Садись и ты.
АНТОНИНА. Глотни, Авдеев, шампанского. Проводи меня!
АВДЕЕВ. ...К-куда?
АНТОНИНА. Уезжаю!.. Все!!! Квартиру продала, чемоданы упаковала.

Пауза. Авдеев наливает себе полный стакан водки. Выпивает.

АВДЕЕВ. До свиданья, Тоня. Прости меня. (Падает)
ПЕТРУНИНА. Ой, да что же это?!.. Убился же!!!..
ПЕТРУНИН. Да цыц ты!!! Каркаешь!.. Сдюжит! Чего тут? Стакан всего! С непривычки это. Регулярности нет, практики. Неси его в сарай!
АНТОНИНА. Эх, Авдеев! И тут ты!.. Весь праздник коту под хвост. (Встает, взваливает на себя свои чемоданы)
Ладно, вы уж тут без меня!.. Не поминайте бабушку лихом!
ПЕТРУНИНА. Да куда ты, Тоня? Надо же проститься!
АНТОНИНА. Прощай!.. Прощай!.. (Торопливо обнимает и целует)
ХЛОПУШИНА. Да мы вас проводим!
АНТОНИНА. Нет уж, нет! Этого я не люблю! Нет! Нет! Долгие проводы - лишние слезы! Отрезала, так отрезала. А то еще вернусь...Прощайте! Прощайте! Прощайте!
ПЕТРУНИНА. Я тебе за буфетик-то - варенья вышлю, клубничного... Там ведь у них нет! (Плачет) Тонечка!.. Тонечка моя!..
ХЛОПУШИНА. (Андрею) Пойдем, Андрей... Она ушла...
Мы можем переносить вещи.

КАРТИНА ВТОРАЯ.

Прошло несколько дней. Тот же двор. Утро.
Петрунин и Авдеев заканчивают приваривать решетки на окна и устанавливать железную дверь для новых хозяев хлопушинского особняка.

ПЕТРУНИН. Золотой калым! За такую плевую работу - и такие деньжищи. Откуда у них столько денег?
АВДЕЕВ. А ты не знаешь?!
ПЕТРУНИН. А, ну да...
АВДЕЕВ. ...Чувство, будто... какую пакость делаю.
ПЕТРУНИН. Это бывает. Я себя всегда так чувствую, когда коньяк пью.
АВДЕЕВ. (Садится за стол) Перекур.
ПЕТРУНИН. Э...э... сказано, к обеду закончить. Значит, надо закончить.
АВДЕЕВ. Успеем, не ной. Который день тут колупаемся.
ПЕТРУНИН. (Смотрит на хлопушинский дом) Эх, пожить бы на широкую ногу! По-барски! С цыганами, с шампанским!..
АВДЕЕВ. У тебя случайно в роду дворян не было?
ПЕТРУНИН. Кто знает...(Задумывается) Наверное, я из дворян. Как глаза закрою, всегда себя барином представляю. Чаще в бане. А кругом крестьяночки, наливочки. Люблю!..
АВДЕЕВ. Нет уж. Не жили богато - нечего и начинать.
ПЕТРУНИН. Да. Ладно, с голоду не помираем.
...Я свою сегодня на вокзал послал.
АВДЕЕВ. За Тонькой?
ПЕТРУНИН. За Тонькой. Может, приведет?..
АВДЕЕВ. Не приведет. Я сколько раз уже ходил.
ПЕТРУНИН. Да хоть бы накормить да отмыть немного.
...И вот смотри - сколько дней прошло, и никуда человека не забирают: ни в богадельню, ни в милицию!..
АВДЕЕВ. А кому она там нужна? Без денег-то?
Поймать бы тех гадов!.. И она тоже хороша - со всеми своими долларами села пить в привокзальном буфете неизвестно с кем!.. Чем думала?!..
ПЕТРУНИН. Да, обидно. Собиралась в Париж, а обпоили и обобрали на родной железнодорожной станции!..
...Попала... Из кобыл да в клячи... Эх, Тонька, Тонька!..
АВДЕЕВ. (Открывает бутылку кефира) Кефира не хочешь?
ПЕТРУНИН. Давай. опохмелимся.

Пьют. Авдеев читает газеты.

АВДЕЕВ. (Читает) "Дети на продажу"!.. "В России процветает новый доходный вид бизнеса. Продажа новорожденных! Дети вывозятся на Запад еще в животе будущей матери. Там после родов ребенок сразу регистрируется как иностранный гражданин под чужим именем. А мать получает компенсацию и возвращается в Россию. Средняя сумма такой компенсации - пять тысяч долларов США"... А?

ПРОДОЛЖЕНИЕ